Главная проблема «Кармен» в том, что с ней все понятно. Не просто понятно, а очевидно: любовь свободна, (у нее и крылья есть, как у пташки), ревность убивает, а модный Тореадор в расшитой курточке намного лучше бывшего сержанта. И в этом, как нам часто кажется, виноваты сами творцы: все прописали и назвали своими именами. Вот слова Бизе в письме к другу: «Я написал произведение, в котором все ясно и живо, полно цвета и мелодии», а Мериме предваряет свою новеллу недвусмысленным эпиграфом из Паллада:«Всякая женщина — зло; но дважды бывает хорошей: или на ложе любви, или на смертном одре». И мы им поверили? Не заметили переосмысливающего французского взгляда Бизе-Мериме на испанские страсти? Художник-постановщик «Кармен» Вячеслав Окунев, вслед за авторами, переосмысливает испанское наследие, перефразируя в сценографическом решении образы Антонио Гауди. В памяти любого зрителя, пришедшего на «Кармен», услужливо всплывают хрестоматийные образы. Они действительно были запоминающимися. Эти образы кажутся такими же понятными, как классический любовный треугольник (в опере он становится квадратом). С ним тоже все просто? Или существует внутреннее напряжение между хрестоматийным сюжетом и внутренней жизнью персонажей? Все ли сказано словами? Или за бортом остался огромный пласт невысказанных страстей и порывов, который выдаёт себя только в неподконтрольном сознанию движении? «Танец— это тайный язык души», как говорила Марта Грэхем. Здесь мы остановимся, и не будем открывать интригу. Но именно об этом вместе с режиссёром Юрием Александровым и дирижером Александром Самоилэ думала Надежда Калинина, балетмейстер-постановщик спектакля. В сегодняшней культуре «Кармен» — бродвейский хит. Но мы попробуем сказать о ней что-то еще. Итак, «Тореадор, смелее в бой! Там ждет тебя…»

Отзывы (0):